Никогда не угадаешь, где и как достанет тебя властная рука Хшрреха; отдавайся сколько угодно жарким объятиям Аштарехт или строй жизнь по собственному порядку, если ему станет нужно – дотянется и переставит, словно фигуру на игральной доске. Фхшч немного больше верит в такие вещи, нежели готов демонстрировать. Может быть, поэтому, когда на транспортном причале космопорта Лалау его осторожно, но настойчиво потянули за рукав тонкие пальчики, он не отмахнулся от маленького глазастого ххрамора, как сделали бы большинство соотечественников. Не слушаешь шепот Хшрреха – получишь от него пинок. Фхшакраархч Факхейрра всегда слушал.

Хшррех, как оказалось, предлагал непыльную работенку за бешеные деньги. И теперь, когда, наконец, настырный коротышка был доставлен на Новый Вегас в целости и сохранности, Фхшч с нетерпением ожидал встречи с этими самыми бешеными деньгами. Однако, очевидно, хитрюга Хшррех имел на это свои планы.
- А ведь Вы, молодой человек, уже давно мертвы, - меланхолическая физиономия румора выражает нечто, что Фхшч охарактеризовал бы как неприятное удивление. Действительно, ну надо же, какая дерзость для трупа, топтать полированные полы Дворца Порядка и Справок. Храар терпеть не мог руморов, ужасней зануд пришлось бы поискать по Ойкумене. И если хоть что-то идет не по правилам – пиши пропало, плакали чудесные планы покупки новой яхты.
Коротышка с непроизносимым именем опасливо косится на навострившего уши храара, и в огромных бледных глазах расширяются зрачки, до того узкие, как проколы булавки. Факхейрра не привык, чтобы его настолько боялись, но, кажется, ему даже нравится пугать этого малыша: словно замирает маленький зверек под ладонью, сладко и щекотно. Он не сомневается, что маленький ххрамора отдаст все, что обещал, так или иначе: все его невеликое имущество на яхте, но устоять перед соблазном невозможно, и Фхшч угрожающе шипит, облокачиваясь на полированную стойку и нависая над незадачливым путешественником:
- Все это вполне может стать реальностью. Я не самый терпеливый мужчина, будешь тянуть – ничего не придется менять с этим твоим счетом.
Хрупкие плечи едва заметно вздрагивают, но коротышка только выше поднимает подбородок. Фхшчу с трудом верится, что у него все под контролем: те, кто вынужден бежать, редко им обладают. Факхейра, словно тень смерти, следует за ним, у самого выхода нагоняя и почти ласково приобнимая за острое плечо.
- Так что, уважаемый, - тихо и веско начинает он. Стоит простимулировать коротышку, а то и правда, расслабится на месяц. К тому же, не подразнить его еще немного – невозможно. – Вот мы на Вегасе, и что-то я не вижу твою кучу денег.
Верхняя рука аккуратно отводит прядь темных, гладких волос от тонкой шейки и мягко ложится, постепенно сжимая пальцы. Кажется, при желании можно сомкнуть их на хрупком горлышке.
- Самое время пообещать мне что-нибудь, М’ао, - это имя он мог выговорить хотя бы узнаваемо. Пальцы чуть ослабляют хватку, но ладонь все так же тяжело лежит на теплом трогательном затылке, и это ощущение беззащитной шеи под пальцами смутно волнует храара.

Незадачливый карлик, кажется, перестал дышать и стремительно залился синевой, так что Фхшакраархч на пару секунд даже забеспокоился, не переусердствовал ли со внушением; однако тот делает глубокий вдох и даже предлагает довольно приятное решение ситуации. Храар чувствует себя немного мудаком, вымогая такой роскошный подарок за какие-то пару недель ожидания, однако никак не может отказаться от столь заманчивого предложения. И в конце концов, поездка на Лалау, предпринятая исключительно с целью поиска нового линиевого украшения, закончилась, не успев толком начаться, именно из-за этого карлика.
- Хорошо, мелкий, - тянет Фхшч, помягче перехватывая нежную шейку и целеустремленно направляясь к причалу капсул. Идея тянула за собой целый ворох решений, и он уже знал, с которого стоит начать. К тому же, редкие посетители банка настороженно поглядывали на это импровизированное совещание прямо на пороге оказавшегося столь негостеприимным заведения; очевидно, храар и лилъинь в таком тесном контакте могли вызвать лишь опасения скорой драки. – Убедил.
Терминал приветливо мигает, моделирует симметричное лицо ййештхе и сообщает время ожидания капсулы. Ххрамора нервно вздыхает под ладонью, и до Факхейры наконец доходит, что стоило бы отпустить мальца и не нервировать, как вдруг…
- Можно потрогать? – шепчет тот, и прежде чем храар успевает сообразить, что это за неожиданный поворот, постепенно смелея, лапает плечо, с упоением скользя узкой горячей ладошкой по коже. Это совершенно не вяжется с картиной растерянного и напуганного беглеца, что заставляет по-новому взглянуть на все происходящее. Эти аномалии окраски, и вздохи, и странное выражение глаз…
«Колени Аштарехт, да он на меня запал»,- пораженно таращится Фхшч, и с великим трудом удерживается, чтобы не ляпнуть фривольное предложение трогать везде, где милому юноше захочется. Во-первых, это вовсе не обязательно юноша, этих карликов не разберешь; во-вторых, деловые отношения сильно страдают от вмешательства личных, и в-третьих, это все-таки ххрамора! Адский карлик из пламенной бездны, один из тех, чьим национальным блюдом являются соски под острым соусом!
Однако, как ни уговаривает себя храар, он смотрит на нечаянного знакомого совсем иначе. Острые и правильные черты лица, изящные движения, огромные голубые глазищи – пожалуй, будь он повыше и имей некоторые приятные округлости, это был бы совсем типаж Фхшча.
«И если бы он не был ххрамора», - добавляет про себя ворчливо жертва экзотического туризма, однако, оценивая храбрость этого малыша. Если бы более тесное знакомство все-таки состоялось, малышу пришлось бы несладко.
Храар хмыкает своим мыслям и подталкивает коротышку в спину к так кстати подошедшей капсуле:
- Есть у меня один дружок, живет теперь на Вегасе. Его любовник большая шишка, так что, если представлю тебя как дорогого друга, может, чем и поможет.
Маленький ххрамора смотрит томно и одергивает причудливо расшитую полу, еще больше убеждая в сделанном недавно выводе: точно, он ведь совсем сомлел. Фхшч ухмыляется, небрежно усаживаясь на низком диванчике капсулы; интересно, ему нравятся храары вообще или только те, что пытаются вытрясти долг?

Лучший бордель Вегаса по-прежнему ослепителен; Хош, как всегда, улыбчив и, пожалуй, чуть лучше обычного одет (видимо, любовничек сотворил чудо, неподвластное простым приятелям – заставил-таки этого бомжа прилично одеваться!), радостно сгребает друга в охапку, и несколько мгновений они оба представляют гогочущий ком похлопывающих друг друга конечностей.
- Это Хош, - сообщает, наконец, порядком помятый Фхшч, поправляя костюм. – Хош, это ээээ… М’ао. Ме-ао.
- Льиль Лье, - добавляет, отчего-то снова синея, малютка.
- Ого, - радостно осклабясь, Хош наклоняется, чтобы разглядеть нового диковинного знакомца. – Фхшч, я думал, это у меня слабость к плотоядным тварям.
- Да я вот посмотрел на тебя, ты такой довольный, что я решил проверить, в чем прелесть, - парирует Факхейра. – А серьезно, я хочу новую яхту. Этот тип должен мне кучу денег, и если Сид немного ему поможет, то он отдаст их куда быстрее. Дружище, яхта. Я хочу ее.
Хош ухмыляется и качает головой:
-Ну вот, ты с деловым вопросом. А я-то думал, надеремся как следует.
- Быстренько вопрос – и надеремся, - с энтузиазмом кивает Фхшч. – Там ничего сложного, мы бы и без него решили. Но с ним проще.
- С Сидом все проще. Особенно на Вегасе, - ухмыляется тот, еще разок хлопая друга по плечу и подталкивая его к лестнице. – Так ты говоришь, вы бы решили? С каких пор ты решаешь проблемы ххрамора?..

Пока оный ххрамора излагает зубастому любовничку Хоша свою проблему, Хош выслушивает краткую сводку событий.
- Так ты говоришь, -ухмыляется он, - что поехал на Лалау развлекаться, а вместо этого носишь чемоданы за этим ххрамора, возишь его, решаешь его проблемки, а он тебе даже не платит?
- Это звучит не очень, - признается Фхшч, косясь на очень прямую спинку в расшитом камзоле и маленькие ножки, не касающиеся пола. – Но он неплохой, и кажется, парню просто не повезло.
- Но ххрамора! – повышает голос Хош, - Как ты умудрился?
- Да он правда нормальный, - улыбается Фхшч. - Странный такой, сегодня трогал меня.
Рраххарра сдавленно фыркает в кулак, лукаво глядя:
- Наверное, проверял, достаточно ли ты откормлен.
- Да нет, вот так, - Факхейра демонстрирует, и Хош смеется еще громче, вызывая недовольный взгляд Сида:
- Серьезно, Фхшч? Тебе пояснить, чего это он?
- Но он же. Ххрамора! – шипит Фхшч, снова косясь на невольного попутчика, вкладывая в это не столько многолетнюю вражду рас, сколько различия в габаритах.
- А я с чего начал, - радостно ржет он уже в голос.

Как и рассчитывал Фхшакраархч, влиятельный любовник Хоша решил все в лучшем виде; осталось только ждать, пока деятельный малек не настрогает новых украшений из запасов линия, ну, или пока занудные руморы не сочтут его живым. Образовавшийся вынужденный отпуск Фхшч тратит с присущим ему шиком и ленцой: дрыхнет, сколько позволяют отмеренные богами силы, отъедается на роскошной кухне лучшего борделя Ойкумены, регулярно надирается с дружищей Хошем, насколько позволяет его папик, и с упоением дразнит маленького впечатлительного ххрамору.
Настигшее внезапно озарение требовало подтверждения; однако, убедившись во влечении невольного попутчика, а теперь и соседа, раз, и другой, Фхшч понял, что немного увлекся. Восхищенные взгляды, которые он ловил, небрежно потягиваясь или играючи перетаскивая причудливые механизмы, неизменно щекотали самолюбие, заставляли тяжело теплеть за грудиной, и хотелось дразнить еще, восхищать больше; о да, оба сердечка тщеславного храара сладко замирали от такого внимания. Кроме того, кажется, малыш тоже втянулся в игру, являясь к завтраку во все более соблазнительных нарядах. И его тонкие запястья, нежная шейка в кружевах воротничка, томное выражение огромных глаз, появляющееся всякий раз, стоит нахмурить брови или рыкнуть построже, творили с храаром нечто неизъяснимое, иначе как объяснить такое поведение?
- Как успехи? – тянет Фхшакраархч, лениво дефилируя к холодильнику. Да, ему настолько хотелось ледяного молока после ванны, что он не соизволил одеться во что-то серьезнее полотенца, а вовсе не потому, что маленький ххрамора, читающий на мягком диванчике, смотрит на него голодными глазами.
- Хорошо, - вежливо улыбается малыш, внимательно наблюдая, как храар, опираясь двумя руками и четырех о дверцу, жадно пьет прямо из пакета, запрокинув голову и роняя капли на гладкую шею. Кажется, этот взгляд ощутим физически, словно нежная узкая ладонь на коже. Он спускается ниже, и нежные маленькие губки приоткрываются.
- Нравится? – усмехаясь, интересуется храар, и когда лилъинь заливается синей краской, растерянно моргая и устраивая книгу на коленях, уточняет:
- Книга. Нравится?
В голове у обоих синхронно разворачиваются сразу несколько соблазнительных сценариев завершения вечера; Фхшч удивлен собственному воодушевлению и все чаще думает, что стоит пересмотреть собственные взгляды на физические возможности.

Наконец его потрясающая многоножка, запаянная в опалесцирующую причудливо изогнутую полосу линия, готова, и мастер церемонно приглашает храара на примерку, словно бы это важный клиент, а не авантюрист, которого он вынужден терпеть из-за временных жизненных неурядиц. Фхшакраархч лукаво улыбается уголком губ, взирая снизу вверх (в кои-то веки!) на ужасно серьезного, парящего на своей пластине ххрамору, изящными ручками в длиннющих перчатках пристраивающего на роге прозрачную спираль. Ащитная ткань кажется мягкой, как бархат, хотя и рассчитана выдерживать огромные температуры обработки линия. Храару видится нежная фигурка лилъиня, одетого в такие перчатки, и, скажем, узкий корсет. Длинное гладкое платье. Плотные чулки с переплетением лент подвязок и широкий пояс. Один только кружевной воротничок и белые узорчатые манжеты поверх черного бархата перчаток…
Может, причиной стали эти перчатки и вереница образов, следующих за ними; может, близость лильиня, его нежный запах и осторожные касания ласковых рук, а может, к этому вели многие дни взаимных соблазнений; как бы то ни было, Фхшч кладет широкие ладони на тонкую талию и скользит ниже, по застежкам защитного фартука.
- У тебя очень ловкие пальчики, - хрипловато тянет он, поднимая темнеющие глаза.
Малютка Мьяо заливается синевой и замирает, потом, облизнув голубым язычком губы, кокетливо косится, продолжая свои манипуляции с многоножкой:
- Еще какие. Тетушка говорила, что мой массаж просто потрясающе хорош.
- Вот как? – усмехается храар, вкрадчиво поглаживая ощутимые даже через плотный фартук косточки большими пальцами. – Ты должен продемонстрировать, М’ао.
- Хорошо, - нервно улыбается лильинь и смотрит таким взглядом, который обычно заставляет хотя бы одно сердечко неустойчивого храара рухнуть куда-то в живот. Сейчас обрываются оба, потому что эти самые нежные пальчики отпускают многострадальную многоножку и неуверенно ложатся на плечи. У храара еще целых две руки свободны, поэтому он вполне может позволить себе обхватить одной трогательный затылок, ощущение которого до сих пор помнят пальцы, властно притянуть к себе и неторопливо, но настойчиво поцеловать, раскрывая губы своими и ловя голубой язычок, давно манивший из-за рядов острых зубок.
Лильинь тонко вздыхает, послушно раскрывая губки, и поцелуй становится глубже, объятия – крепче, ласки – откровенней, и неясно, как далеко все зашло бы, если бы один из причудливых аппаратов маленького мастера не заверещал бы, оповещая завершение очередной фазы какого-то процесса обработки линия.
- Ох, - вскидывается Мьяо, глядя томно и виновато, - прости, мне нужно… иначе все рванет, прости!
- Конечно, - ухмыляется храар, глядя, как хлопочет маленький ххрамора. – Тебе помочь?
- Нет, - мотает тот головой. – Я сам закончу, будешь только отвлекать. Иди, смотри на свою новую красоту. Не мочи и не охлаждай слишком.

Фхшакраархч рассматривает в зеркало переливчатую ядовитую тварь, отблескивающую темным хитином сквозь полупрозрачную толщу линия и навсегда угрожающе расправившую многочисленные ножки; тварь, безусловно, хороша, как и виртуозная работа маленьких пальчиков. Воспоминания об этих самых пальчиках, несмело ласкающих напряженную шею, вызывают недвусмысленные отклики ниже пояса, и Фхшч, сыто щурясь, думает, что обязательно должен воспользоваться неосторожным предложением маленького ххраморы. В конце концов, почему он должен сдерживаться? Хмыкнув своим мыслям, храар заглядывает в ящики туалетного столика: один, другой, в третьем он находит то, что ожидал: запас пакетиков смазки.
- Удобно останавливаться в борделе, - мурлычет он себе под нос.

За ужином маленький ххрамора молчалив и, словно в первые дни знакомства, смотрит взволнованно и испуганно, то и дело заливаясь краской. Храару нравится дразнить его, нравится предвкушать все то, что, - теперь он знал наверняка, - произойдет совсем скоро. Может быть, сегодня. Или завтра. Фхшч ощущает себя хищной рыбой, совершающей ленивые круги вокруг неосторожного купальщика, и улыбается своим мыслям краешком губ.
- Кажется, - тянет он, вдоволь насладившись чудным голубым румянцем, разгорающимся ярче, стоило задержать тяжелый взгляд на маленьком лилъине. – Кто-то обещал мне потрясающий массаж.
Коротышка смотрит с недоверчивым восхищением в огромных глазищах, и Фхшч, кажется, готов без лишних слов завалить его прямо на стол, но никак не может лишить себя удовольствия еще немного побалансировать на самой кромке над бедной желания, куда оба они готовы рухнуть в любой момент.
- О, прямо на полу? – мурлычет Фхшакраархч, ухмыляясь и послушно стягивая жилет; синева заливает острые уши жертвы туризма, и храар довольно усмехается под нос.
У него и вправду потрясающе ловкие пальчики, сперва несмело и неловко оглаживающие широкую спину, но с каждой секундой смелеющие: очевидно, огромный храар несколько отличается от престарелой тетушки, и маленькому ххраморе нужно было приноровиться к плотности мышц и кожи. Ловкие пальчики все ощутимей разглаживают благодарно ноющие мышцы, перебирают позвонки, и когда малыш принимается ходить по спине маленькими ножками, Фхшч протяжно вздыхает, блаженно прикрывая глаза.
Наконец маленький провокатор снова усаживается верхом, нежно скользя ладонями по горячей коже. Теперь это все меньше походит на массаж; малютка вытягивается, почти касаясь свободными одеждами спины, чтобы добраться ладошками до мышц шеи, и щекочет дыханием.
- Нравится? – томно тянет он над самым ухом, и Фхшч только блаженно урчит. Он с удовольствием подставил бы этим ласковым пальчикам куда более нежные места, уже давно требующие более пристального внимания.
Словно в ответ на эти мысли, маленький провокатор просит повернуться, и Фхшакраархч ухмыляется:
- А вот это сейчас будет неловко, - говорит он, впрочем, по нахальной рогатой физиономии вовсе нельзя сказать, что ее обладатель чем-то смущен.
- Почему? – кажется, лилъинь действительно не понимает собственного разрушительного воздействия, или же вполне успешно притворяется. - Что случилось?
Объяснять кажется еще более абсурдным, чем спрашивать; Фхшакраархч просто поворачивается.
- Ооо, - тянет Мьяо, опуская взгляд на недвусмысленно топорщащиеся брюки и некоторое время удивленно рассматривая, прежде чем снова залиться краской.
- Я предупреждал, - вздыхает Фхшч, наблюдая, как уже знакомым движением маленький ххрамора тянет вниз свободную рубашку легкого домашнего одеяния. Это действительно неловко, но в наконец поднятом взгляде огромных голубых глаз не только – и не столько – смущение. Поминая про себя колени и другие части луноликой Аштаретх, храар криво усмехается, подхватывает ладонями тонкую талию и опрокидывает незадачливого массажиста, вжимаясь в тонкое тело и заглядывая в глаза. Так близко. Еще ближе.
- Что еще умеют твои пальчики? – хрипло тянет он, скользя взглядом и ладонями по тонкой ткани, наслаждаясь ощущениями прерывистого дыхания на лице и трепета под пальцами.

Ххрамора трепетно-ласков, порывист, и Фхшакраархч сыто ухмыляется, заглядывая в туманящиеся желанием глаза и ощущая, как уплывает в далекие дали самообладание маленького мастера; скоро он совершенно потеряет способность мыслить или говорить связно, превратится в комок трепещущей от удовольствия плоти. Что же, у храара есть все возможности, чтобы погрузить лилъиня еще глубже, утопить с головой в желаниях и ощущениях, и держать там так долго, пока хватит собственных сил. Это чувство тонкого трепещущего тела в ладонях, нетерпеливые вздохи, жадные ласки нежных губ, даже в страсти сохраняющие неуловимость касаний крылышек мотылька; Факхейра совершенно очарован этим хрупким созданием, так самозабвенно доверяющимся громадному многорукому существу, должно быть, кажущемуся чудовищем такому малютке.
- Чего ты хочешь, малыш? – снисходительное обращение, которым храар ежедневно награждал маленького лилъиня, теперь звучит нежно. Это риторический вопрос, дразнить заливающегося краской от смущения и страсти ххрамору – бесценно. И так ясно, чего требуют порывистые объятия, о чем просит с трудом прогибающийся под тяжестью многорукого тела стан, чего вымаливает недвусмысленно твердый член, скользя по коже через тонкую ткань домашнего одеяния мастера.
- Еще, - выдыхает малютка между поцелуями; Фхшакраархч ухмыляется и, не давая договорить, целует снова, настойчиво раскрывая губки своими и бесцеремонно выглаживая языком податливый ротик. Поцелуй прерывается только для того, чтобы стянуть с маленького ххраморы его одежду; изогнутый стан, извивающийся в попытках скорей избавиться от лишнего, манит тонким запахом и нежными голубоватыми горошинами сосков. Дыхание храара прерывается, и он, отнюдь не торопясь освободить узкие локотки от спутавшей их одежды, скользит губами по коже груди, осторожно трогает сосок кончиком языка, млея от ощущений и трепета.
Коротышка наконец выпутывается из рубашки, и Фхшакраархч снова убеждается в блаженстве прикосновений тонких горячих пальчиков; он прикрывает глаза, горячо выдыхая и самозабвенно лаская языком нежный голубой комочек, и сжимает в ладонях тонкое тело. Почему они не сделали этого раньше?..
- Ого, - тянет насмешливый голос; Фхшч узнает его из тысячи: дорогой дружище Хош, ты чертовски невовремя. – Хотел позвать вас в бар, ребята, но вижу, вам и так весело.
Маленький ххрамора вздрагивает, сжимаясь и упираясь ладошками в широкие плечи; Факхейрра вздыхает, отрываясь от своего увлекательного занятия и недовольно смотрит на радостно ухмыляющегося в проеме друга.
- Какой ты наблюдательный, - ухмыляется в ответ Фхшч, перекатываясь на бок и метко швыряя в него скомканным жилетом. – Мама не учила тебя стучать?
- Моя мама научила меня только уворачиваться, - хохочет тот, демонстрируя сию полезную способность. – Ладно, пойду расскажу Сиду, как правильно использовать ковер. Не сломай малыша, а то не будет тебе яхты.
Фхшакраархч весело хмыкает вслед, а потом косится на виновато кусающего синие губки лилъиня.
- Ты не боишься, что и правда сломаю? – мурлычет он, вкрадчиво накрывая ладонью щиколотку. Она такая тонкая, что кажется, ее и вправду можно легко сломать пальцами; не то чтобы храару действительно хочется это сделать, но если об этом подумал он, подумал Хош, то не самое ли время узнать мнение того, кто действительно может пострадать от разницы габаритов?

Отредактировано Рогалик (2016-07-23 17:37:04)

Наверное, Фхшакраархч и вправду не самый проницательный мужчина. Он и понятия не имел, насколько увлечен маленький ххрамора, и такая увлеченность удивляет того, кто привык к легким деньгам, легкой жизни и легким людям, вроде того же Хоша. Привык к играм и соперничеству даже в отношениях с теми, кого можно назвать близкими, и теперь, когда, кажется, очередная игра в разгаре, выясняется, что играл только он, Фхшч, с маленьким, беспомощным и беззащитным лилъинем с распахнутым сердечком и раскрытыми объятиями.
Такое открытие могло бы вызвать стыд и раскаяние у кого-то другого; у кого-то с совестью. Очевидно, что у Фхшча ее нет, потому как нежное создание, так доверчиво ласкающееся о ладонь, вызывает у него лишь ощущение удовлетворения и приятное волнение: он уже победил. Это хрупкое чудо с огромными опалесцирующими, как линиевые игрушки, выходящие из-под этих тонких пальчиков, глазами – уже его, хотя он ничем не заслужил. Кто-то с совестью попытался бы образумить малыша, но Фхшакраархч не намерен отказываться от такого роскошного подарка, так что сыто улыбается, скользя ладонью по нежной щеке вниз, к манившей с первого дня на Вегасе шейке, и осторожно сжимает пальцы, поглаживая большим подбородок.
- Ты такой доверчивый, М’ао, - задумчиво тянет храар, наклоняясь ближе и заглядывая в испуганные прозрачные глаза. – Теперь мне еще больше хочется присвоить тебя.
«Теперь я еще больше боюсь тебя сломать», - хочется добавить, но Фхшч молчит. Молчит, задумчиво лаская тонкую шейку и ключицы. Это и вправду слишком заманчиво: хрупкий цветочек, так беззаветно доверяющий себя, вызывает волну смутных, но оттого не менее сильных чувств где-то в глубине души. Страшно сломать, страшно хочется владеть им полностью, страшно захотеть сломать. Фхшакраархч облизывает пересохшие губы и произносит через силу:
- Я хочу предупредить тебя, М’ао. Ты слишком волнуешь, чтобы я был уверен в этом, как уверен ты, и не стану обещать, что тебе не будет больно. Но если ты не боишься, то я…  - Что? Буду носить тебя на руках? Устрою тебе незабываемую ночь? Никогда не отпущу? – То мы можем попробовать.
С этими словами он поднимается с ковра: не самое удачное место для нежностей, а это то, чем придется ограничиться с таким хрупким созданием. Нежностями. Теперь Фхшакраархч настроен еще серьезней: чертов коротышка, заставивший даже храара нежничать, заслужил ночь, которую будет потом вспоминать.
- Идем, маленький и безрассудный господин? – мурлычет он, протягивая ладонь, и когда лилъинь, глядя огромными глазищами, вкладывает в нее свою, подхватывает тонкое тело на руки.
Сложно одновременно целовать нежные губки, разбираться с хитрыми лилъиньскими застежками просторных домашних штанишек и ориентироваться в пространстве, так что по пути в свою комнату Фхшч собирает плечами пару углов, царапает рогом косяк и роняет пафосную напольную вазу; наконец, цель достигнута, он устраивается на кровати и усаживает нежного, обнаженного и подрагивающего от волнения ххрамору на колени. Он такой маленький и хрупкий, что кажется игрушечным, и его чувствительность заставляет оба сердца храара пылать.

Фхшакраархч плохо представляет, что ему вообще делать с таким хрупким созданием, потому решает усадить малыша на колени: хотя бы не придется следить за собственным весом. Лилъинь кажется еще более нежным в своей наготе, укрытый лишь кольцами темных волос, смущенный и трепетный; храар внезапно понимает, что ему нравится смущать. Нравится наблюдать, как уже знакомый голубоватый румянец заливает щечки, как под тяжелым взглядом твердеют нежно-голубые соски и … о да, член у малыша оказался тоже синеватым. Нежный, маленький, голубенький, задорно торчащий член; Фхшч плотоядно ухмыляется и скользит ладонями по бедрам, притягивая лилъиня ближе.
Тем временем тот тоже занялся исследованиями: тонкие пальчики снова демонстрируют свою ловкость, быстро справляясь с застежками брюк. Храар гортанно вздыхает, прикусывая губу и завороженно наблюдая, как скользят маленькие ладошки, умело и настойчиво, так что чертовски силен соблазн просто прикрыть глаза и наслаждаться лаской пальцев, ощущением мягких ягодиц в ладонях, щекоткой волос по животу и тонким запахом, давно будоражившим воображение.
- Я хочу тебя, - тонко выдыхает на ухо Мьяо, и медленно разгоравшееся внутри пламя полыхает, кажется, отсвечивая в распахнутых глазах.- Так хочу…
- Как хочешь? – мурлычет Фхшч, крепче сжимая ягодицы в ладонях; есть еще целых две руки, чтобы сминать пушистую волну волос и чтобы скользнуть пальцами по животу. Маленький, но очень твердый член помещается в ладони почти целиком, храар ухмыляется, слушая тонкие вздохи над самым ухом, и неторопливо размазывает капельку смазки подушечкой большого пальца.
- Ох… очень, - выдыхает маленький ххрамора, на секунду замирая пальчиками и затем сильнее сжимая их, так что и сам Фхшч шипит, в нетерпении двигая бедрами. Только представить, как, должно быть, тесно было бы внутри, как сжимался бы этот трепетный малыш и как сладко было бы слушать его стоны!..
- Очень? – ухмыляется Фхшакраархч и лезет в карман за заветными пакетиками, благослови Аштаретх заботливого к гостям Сида. Неизвестно, сможет ли этот малыш принять его и со смазкой, а уж без нее перспективы были бы вовсе грустными.
Влажные пальцы легко скользят между ягодиц, лаская чувствительные местечки, растягивая и разглаживая, неторопливо и чувственно; Фхшч прикрывает глаза, ощущая, как отзываются тонкие пальчики, ласкающие его собственный член, и млея от вздохов и трепета нежного тела. Наконец он осмеливается погрузиться пальцем, и лилъинь тонко вскрикивает над ухом.
Внутри и вправду тесно и жарко; так тесно, что и палец движется с трудом. Фхшч вздыхает, неторопливо покачивая и поглаживая, и трогает губами тонкую шейку: кажется, ему стоит ограничиться этим. По крайней мере, сегодня.

Губы маленького ххраморы становятся все настойчивей и смелей, и все сложнее сохранять самообладание, когда эти самые губы с привкусом его, Фхшча, крови ласкают так страстно, когда тонкие пальчики ласкают так настойчиво, а бедра нетерпеливо ерзают под пальцами. Все сложнее быть нежным и мягким, когда так хочется смять это тонкое и бесстыдное тело собой, присвоить его полностью, так глубоко, как никогда не смогут пальцы, услышать захлебывающийся голос из сжатого широкой ладонью горлышка, увидеть пустую бездну расширенных страстью зрачков.
- Фхшч… Ну пожалуйста! – скулит Мьяо, и эта самая бездна манит из глубины его прозрачных, затуманенных желанием глаз.
- Но я уже внутри, М’ао, - улыбается Фхшакраархч; его палец уже отыскал нужные места и бесстыдно пользуется этим, поглаживая нежные стенки.
Маленький ххрамора досадливо хнычет, ерзая попкой:
- Еще,- нежный член тычется в ладонь, истекая смазкой. – Еще больше, Фхшч, твой член, пожалуйста!
В голосе слышатся нотки отчаяния, пробивающие новые бреши в и без того терпящем бедствие самообладании храара; он глубоко вздыхает, пытаясь успокоиться, и делает последнюю, жалкую попытку:
- Малыш, - хрипло тянет он, обхватывая ладонью нежную горячую щечку, залитую голубыми румянцем. – Не торопись. Может, в следующий раз.
О, это было бы разумно. В том, что подобное вообще возможно, храар теперь не сомневается, но так сразу? И осознание, что ему действительно хочется следующего раза, и потом еще одного, и так далее, укрепляет почти павшую под настойчивыми атаками безрассудного коротышки уверенность не торопиться. Что, если ему будет так больно, что Мьяо будет страшно повторить?
- Хочу сейчас, - оный безрассудный коротышка имеет другие планы, он обхватывает губами большой палец храара, оказавшийся в опасной близости от припухших в долгих поцелуях губок, и смотрит томно и требовательно, вылизывая подушечку голубым язычком. – Сейчас, Фхшч! Пожалуйста, трахни меня!
Фхшакраархч не совсем понимает, кто этот бесстыжий красавчик на его коленях и где тот маленький ххрамора, заливающийся синевой, стоило коснуться его или взглянуть повнимательней; он не понимает, что произошло с его собственным намерением дать маленькому любовнику время и возможность привыкнуть к разнице габаритов. Он с удивлением слышит собственный жесткий, хриплый от желания голос:
- Смотри, не пожалей. Это будет долго и больно.
Но как можно выдержать долго, если маленькие ладошки гладят так настойчиво? Фхшч сердито хмурится, перехватывая их своими и закидывая за собственную шею, крепко сжимает, переплетаясь пальцами; однако сам он продолжает ласкать, сильнее растягивая узкую попку пальцами. Второй входит сложно, и маленький ххрамора тонко вскрикивает, заглядывая в глаза расфокусированным взглядом.
-[b] Терпи[/b], - криво ухмыляется храар, целуя уголок приоткрытого ротика. – Ведь ты хочешь член?
- Хочу, - выдыхает едва понятно Мьяо, качая бедрами и прогибаясь. – Хочу!..
Ох, как понимает его Фхшакраархч, накрываемый с головой волнами страсти, тонущий в бездонных зрачках прозрачных линиевых глаз, пропитанный, как ядом, запахом тонкого тела и тем самым желанием ломать. Фхшакраархч, едва сдерживающий порыв опрокинуть безрассудного коротышку на спину немедленно и слушать его захлебывающийся от беспомощности голос. Тот самый Фхшакраархч, которому следовало бы вспомнить что-то отвратительное, чтобы хоть немного охладить пылающий разум.
Это и вправду вышло долгим. Целая вечность, заполненная влажным, трепещущим лилъинем, совершенно переставшим сдерживать стоны, его поцелуями и укусами, его вскриками и непроизвольными, судорожными движениями бедер; в конце концов, Фхшч действительно увлекся этими сладкими пытками, получая болезненное удовольствие от каждого бессвязного «пожалуйста», чувствуя такую безоговорочную безраздельную власть над этим нежным созданием, какой никогда не испытывал ранее.
Наконец Фхшакраархч, вдоволь насладившись, отпускает тонкие запястья и легко шлепает лилъиня по ягодице:
- На коленки, малыш.
Маленький ххрамора смотрит недоверчиво, так что приходится ему помочь; в таком ракурсе он еще соблазнительней, если это вообще возможно. Фхшч хрипло вздыхает, скользя давно требующим внимания членом по ягодицам, сминая мягкое бедро в ладони и слушая, как нетерпеливо всхлипывает в ладонь Мьяо. Последние, вязкие мгновения.
Это и вправду сложно: тесно, горячо, слишком медленно. Куда медленней, чем требует разгоряченная плоть и едва удерживающийся воспаленный разум, но все равно слишком быстро для первого раза с таким малышом. Каждый миллиметр ощущается болезненно сильным удовольствием; тонко стонет лилъинь, и колени его дрожат.
- Теперь я весь внутри, - хрипит храар на острое ушко, едва сдерживаясь. – Так ты хотел?
Движения мучительно медленные, Фхшч шипит, срываясь на рычание: чертов коротышка так сжимает его, ахая в ладошку, что нет сил терпеть. Кажется, будто взгляд застилает пелена, и от разума остается все меньше: Фхшакраархч еще помнит, что должен быть нежен, но его тело уже двигается, словно само, выбивая тонкие вскрики. Колени малыша дрожат, и храар, поминая Многорукую, подхватывает его за плечи, прижимая к влажной груди и вынуждая прогибаться. Этого мало, и свободная ладонь обхватывает тонкую шейку, запрокидывая кудрявую голову к плечу:
- М’ао, - жарко шепчет Фхшч на острое ушко. – Вот теперь ты действительно мой.

Фхшакраархч теряет разум с каждым новым вздохом, каждой секундой с того момента, как зачатки его совести и вполне развитая для храара осторожность пали в неравном бою с желаниями; маленький ххрамора совершенно не облегчает задачу, встречая с таким восторгом и неподдельным наслаждением каждое движение, подталкивая подрагивающими от страсти пальцами к краю пропасти, со дна которой на храара смотрит его собственное безумие. Смотрит и раскрывает объятия, так же жадно, как малыш Мьяо принимает его стремительно теряющие деликатность ласки.
Сумасшедше приятно сжимать хрупкое тело в объятиях, сминать до ломоты в пальцах нежные бедра, обхватывать ладонью целиком нежное горлышко и видеть на запрокинутом личике, в распахнутых пустых глазах то же мучительное удовольствие, что терзает сейчас и его, Фхшакраархча: ему мало. Еще немного, сжать сильнее, войти глубже, сожрать целиком. Неясно, на чем держатся остатки сознания, но это, сдерживаемое на тонкой нити, чувство рвется и груди, клокочет в горле сдавленным рычанием. Бьется в руках маленький лилъинь, заливая пальцы горячим и влажным, и Фхшч удовлетворенно, сыто ахает на острое ушко: еще, ему хочется еще.
- Еще, - лепечет и Мьяо, сжимая непослушными ладошками руку, словно эхо собственных желаний; со временем храару и вправду начинает казаться, что он всего лишь галлюцинация воспаленного мозга, слишком чувственная, слишком выносливая для такого малыша, слишком идеальная. Какой мужчина вообще способен кончить столько раз подряд? Фхшч сбился со счета, упоенно лаская скользкой ладонью и слушая упоительную симфонию из влажных звуков и тонких вскриков, пока не теряет в этих звуках, запахах и ощущениях последний контроль над собственным телом и не содрогается, судорожно сжимая хрупкого любовника в объятиях и изливаясь внутрь; кажется, в эти мгновения Аштаретх танцует пятками на его сердцах.
Объятия четырех рук наконец слабеют, и маленький ххрамора, свободен, разворачивается и обнимает за шею, вздрагивая и всхлипывая. Фхшакраархч постепенно приходит в себя, осознавая, насколько далеко зашел и холодея: что, если он все испортил? Что-то сломал или разорвал?! Только подтверждая ужасные предположения, Мьяо дрожит, срываясь со всхлипов на сдавленные рыдания, и Фхшч нежно, трепетно гладит узкие плечи, в ужасе бормоча:
- М’ао? М’ао, прости меня, прости, тебе больно?
Маленький лилъинь, не в силах сказать ни слова от встряхивающих хрупкое тело рыданий, только энергично мотает головой, заглядывая мокрыми от слез и оттого кажущимися еще больше линиевыми глазищами во встревоженное лицо любовника, и трогает влажные плечи тонкими пальчиками, то ли утешая, то ли боясь, что все исчезнет.
- Я ведь хотел подождать, - покаянно шепчет Фхшч, осторожно убирая за острое ушко влажную кудрявую прядь. Что стало с намерением «нежничать»?..
- Нет-нет, - бормочет, наконец, сквозь слезы Мьяо, снова вжимаясь в плечо мокрым от слез личиком. – Слишком хорошо.
Фхшакраархч с облегчением выдыхает и качает рыдающего любовника в объятиях, целуя влажный висок, пока тот не прекращает судорожно всхлипывать. Теперь, когда опасения отступили, он понимает, насколько сам переполнен сытым ощущением счастья и переливающейся через край нежностью. Так, что сжимаются оба сердечка и сладко ноет все тело от одного ощущения хрупких плечиков под ладонью.
- Пойдем-ка в душ, малыш, - нежно тянет, наконец, храар и легко подхватывает любовника на руки.
- Фхшч, какой ты!.. – восхищенно лепечет Мьяо, обнимая за шею и прижимаясь. – Как я… как ты! Спасибо, спасибо…
Фхшакраархч тихо смеется, нежно и чувственно целуя припухшие, пересохшие синие губки, пока капсула заботливо смывает с их тел свидетельства едва минувшей страсти; маленький любовник отвечает с пылом и нежностью, прижимаясь и лаская плечи еще подрагивающими пальцами.
- Тебе не тяжело? – смущенно и сонно тянет чистый, разнеженный теплой водой и поцелуями Мьяо, и Фхшч смеется: хрупкое тело в осторожных объятиях весит самую малость.
Постель храара безнадежно испачкана, так что он направляется прямиком в спальню любовника, где бесцеремонно устраивается в постели, уложив малыша в объятиях.
- Спасибо, - сонно бормочет Мьяо, прижимаясь к горячему боку. – Фхшч.
Утром их будит деликатный голос системы, возвещающей, что у мастера Лье запланирована встреча. Сонный, лохматый Мьяо виновато вскидывается и снова просит прощения, но Фхшч только ухмыляется, ловит его за узкую кисть и заваливает обратно в постель, вкрадчиво целуя теплые и мягкие губки.
- Тебе так нужна эта встреча? – бормочет он, настроенный весьма игриво после вчерашнего.
- Очень, - выдыхает лилъинь виновато. – Прости, прости!..
- Глупый, - усмехается храар, нехотя отпуская тонкое, теплое со сна тело, одуряюще пахнущее чем-то нежным. – Прекращай извиняться.
Виновато сопя, Мьяо сползает с кровати, и, охая, садится на пол.
- Ой-ой, - тянет жертва межрасовых связей и смеется. – Кажется, мне нужно инвалидное кресло.
Фхшч затейливо ругается, поминая обоих Многоруких не слишком лестно, и вскакивает с постели. Почему он не подумал об этом раньше? Если маленький ххрамора готов был терпеть, это вовсе не значит, что его тело сможет выдержать больше, чем ему отвели создатели. Храар бережно поднимает любовника на руки, возвращая на постель; только теперь бросаются в глаза черно-лиловые синяки на нежной коже, и снова поднимается волна стыда за собственную несдержанность.
Видимо, совесть у храаров все-таки предусмотрена.
- Очень больно? – встревоженно заглядывает незадачливый любовник в линиевые глазища, и заранее знает ответ. Конечно, черт возьми, больно!
- Не очень, - улыбается лилъинь. – Правда, не очень. Немного саднит, но если не шевелиться, это даже… даже приятно, - он снова заливается синевой, хотя, казалось бы, после вчерашнего куда уж. – Только ходить сложно.
- Что это за встреча? – сглатывая горечь стыда, деловито интересуется Фхшч. – Я могу пойти вместо тебя?
- Ох, ну, - мнется Мьяо, натягивая выше простыню. – Вообще, ты можешь. Нужно отнести ювелиру готовые украшения, я собрал их еще вчера, и забрать оплату.
- Хорошо, - Фхшакраархч воодушевлен, что может хоть как-то компенсировать нанесенный ущерб. – Я все сделаю. И приведу тебе врача.
- Врача не нужно, - улыбается лилъинь, - такое бывает, ничего страшного.
- Я приведу, - строго отвечает Фхшч, и малыш снова смущается.

В рекордный срок Фхшакраархч задает программу завтрака для маленького любовника, собирается и даже находит время, чтобы качественно зацеловать тонко вздыхающего Мьяо напоследок. Где искать врача, он не имеет понятия, потому решает отправиться в ресторан и поймать там первого встречного. Первым встречным, еще по дороге, на удачу оказывается Хош, радостно ухмыляющийся и кивающий на недвусмысленно искусанную шею друга:
- Что, твой ххрамора все-таки пытался тебя сожрать?
- Как видишь, не сожрал, - ворчит обеспокоенный Фхшч. – Где тут у вас врач?
- Зато понадкусывал, - не унимается тот. – Врача тебе? Не слишком нежный стал?
- Не мне, дурень, - почти рычит Фхшч, тыча кулаком в бок. – Давай быстрее, мне некогда.

Врач оказался саркастически настроенным лохматым типом, не выспавшимся с утра или по жизни.
- Какой расы? – уточняет оный тип, собирая аптечку. Надо отдать должное, он и бровью не повел, выслушав деликатную причину обращения.
- Кхм. Ххрамора, - отводит глаза Фхшч, и слышит заслуженное:
- Лилъинь? Вы ебанулись, уважаемый?
- Немного, - вежливо отвечает тот. – Кроме того, возможно…кхм… возможно, я сломал ему ребро. Или несколько.
- Вы что, его принуждали?! – голос врача становится строже, Фхшчу хочется спрятаться, ведь он заслужил это негодование.
- Разумеется, нет, - вместо этого холодно отвечает Фхшакраархч, поднимая подбородок выше. – Это случайность.
До зуда в рогах хочется приподнять этого тщедушного ййештхе за воротник и посоветовать поменьше работать языком и побольше – конечностями, но Фхшч отлично понимает, что так все затянется еще больше. Его обожаемый ххрамора не должен страдать от гнева непутевого любовничка.
- Пожалуйста, поторопитесь, - вместо этого растягивает он в улыбке губы и глотает возмущенное фырканье оного ййештхе.