Погрузившись по самые кончики рогов в атмосферу свободных нравов и грубых шуток, вдыхая специфический запах, присущий только металлическим коридорам механических чудовищ, которых его сородичи привыкли звать домом, Фхшакраархч снова ощущает то самое неуловимое, что делало посещение родного корабля не таким уж неприятным мероприятием. Словно наконец можно расправить плечи, не бояться ничего сломать, задеть чье-то нежное плечико или не менее нежные чувства: вокруг шуршит галькой в прибое храа-чшхол, можно получить в качестве приветствия солидный тумак и тут же хохотать, энергично хлопая по плечам кого-то крупнее тебя.
Чем-то таким и приходится заниматься практически на каждом шагу; облапив очередного старого дружищу, Фхшч понимает, как же давно не был здесь, и думает, почему так долго избегал этого визита. Осторожно улыбается малыш ххрамора, по-хозяйски обнят и представлен, должно быть, тысячный раз за день, тянет узкую ладошку для приветствия и держится, в общем, неплохо.
Фхшакраархч и сам не знает, чего боится больше: что очередной громогласный шутник сломает малышу ключицу в слишком радушном приветствии? Но ведь не сломал до сих пор сам Фхшч, в порыве страсти сжимавший хрупкое тельце куда крепче. Что деликатный Мьяо будет разочарован сородичами любовника, а значит, и им самим? Но с природой ничего не поделать, как не пытался Фхшакраархч быть чем-то иным, храара не вытравить, и он не уверен, что хочет делать это; так лучше сейчас. Что падкий на сильных мужчин и сильные ощущения лилъинь отыщет в таком...ну, цветником это назвать сложно, скажем, дендрарии, более привлекательный экспонат? Эта мысль вызывает неприятные спазмы где-то за грудиной, но быть сторожевой собакой при любимом  - жалкая участь. Фхшч не сможет считать себя достойным, если не будет уверен в преданности своего малыша.
- Я отойду, - шуршит он на острое ушко; пожалуй, ему просто нужно немного собраться. И отлипнуть, наконец, от своего малютки, за пять минут с ним ничего не случится.
Фхшч нарочно не торопится, испытывая собственные нервы, физически ощущая, как снова приобретает вес походка и взгляд, тяжелеют веки и расправляются плечи. Да, кому-то здесь нужно просто немного успокоиться и перестать накручивать.
В дверях Фхшакраархч снова пойман очередным энергичным многоруким вихрем:  когда-то тощие и глазастые ребята из секции чхорхре, а теперь громкоголосые здоровяки. Видимо, кто-то не пропускал тренировки.
- Ну так, а ты чего? - выдав все свои новости и несколько чужих, Хрее хлопает по плечу так, что, кажется, чуть не выпали зубы. - Слышал, опять привез новую пассию. Говорят, совсем рехнулся и ххрамору притащил! Вроде как, он уже начал тебя есть.
- Совсем, - улыбается Фхшч. - Пойдем, познакомлю.
- А это не твой там на столе танцует? - заинтересованно тянет Шухе, заглядывая через плечо. - Было бы странно, окажись тут еще какой-то ххрамора.
- Не может быть, - его ххрамора минуту назад сидел смирно носом в стакан, но действительно, вероятность невелика. Фхшч оборачивается и застывает с совершенно идиотским выражением лица: его нежный маленький цветочек, с утра изображавший примерного мальчика, азартно взвизгивая и покачивая бедром, размахивает над головой собственным пижонским жилетиком.
- Ебись оно все громаднейшим цуйтом, - ошарашенно выдает храар, наконец подбирая челюсть и решительно направляясь к так опрометчиво покинутой компании, сопровождаем хохотом и одобрительными возгласами. - Меня десять минут не было, что произошло?!
Между тем Мьяо не без изящества зашвырнул несчастный жилет куда-то в зал, и тот повис на рогах вполне довольного очевидца; а Фхшч не знает, что делать, когда наконец доберется: смеяться, сердиться или искать, кому бить морду.
- Оохра, - строго говорит он, демоном воздаяния нависая над хихикающей сестрицей. - Я не знаю, что случилось, но это ты виновата.
- Сразу я! - попытка праведного возмущения тонет в ее же хохоте, а Мьяо, заметив любовничка, радуется, как ребенок. Полуодетый, раскрасневшийся от танцев и выпитого ребенок с цепочками в обнаженных сосках.
- Фхшч! - радостно восклицает оный ребенок. - Лови меня.
С координацией у лилъиня совсем плохо, а характерный запах сарганского самогона не оставляет сомнений в том, что малыш не рехнулся в обществе храаров, а всего лишь выпил. Очень много и быстро.
Его действительно приходится ловить, прозрачный каблук скользит по чьей-то тарелке, и Мьяо падает прямо в объятия, счастливо жмурясь и хихикая.
- Ты плохой мальчик, Фхшч, - радостный голосок слабо сочетается с попытками изобразить капризы. - Оставил меня совсем одного, так дооолго!
- Меня десять минут не было, - хмурое лицо все-таки расплывается в улыбке: этот пьяненький цветочек дивно хорош, и весь принадлежит ему. Как можно сердиться?
- Оохра, я еще жду. Что ты натворила?
С соседних столиков захлопали и кто-то даже отправил им выпивку; новые лица, старые лица, сбивчивые объяснения, перемежаемые хохотом.
-… и тогда Рохраш сказал, что ему не видно….- Мьяо сопит и ерзает, не желая отпускать шею Фхшча, устраивается удобней, нисколько не смущаясь своего вида, и уже не так уж важно, как вышло, что любимые игрушки храара стали достоянием общественности.
- Так, - прерывает он рассказ сестры, расслабленно поглаживая спутанные кудри. - А кто заставил его пить самогон?
- О, - Оохра, обычно бойкая на язык, даже как-то сникла. - Но я и не думала, что он осилит. Он же, ну, ххрамора, только не обижайся, М'ао, но это так.
Малыш вальяжно машет ручкой, мол, да не вопрос, дорогая, и беззастенчиво лапает Фхшча за рога:
- Ну, ты сказала, это традиция, стакан до дна. Кстати. А почему никто больше так не пьет?
- Традиция, значит, - ухмыляется Фхшакраархч. - А знаешь почему? Они все ССУТ.
Такое обвинение падает камнем в сонный пруд, и вот уже над взметнувшимся в потолок шумом толпы звенит гневное «тащи сюда свой зад и побольше самогона» Оохры, так элегантно подзывающей официанта.