- Я не облажаюсь, - выпаливает Махи с такой довольной рожей, что можно демонстрировать ее в учебниках в качестве иллюстрации к слову «счастье», чудом не повизгивая в полном восторге. И добавляет, теперь – с полным на это правом: - Капитан. Спасибо.
Под договором, без изучения, спешно ставятся угловатые знаки подписи на храа-чхол, быстрее, пока капитан не передумала: Махендра и мысли не допускает, что ее кумир способна на низость по отношению к команде. А теперь она, Махи – часть этой команды, ее мечта, наконец, воплотилась.
- Поздравляю, пилот, - улыбается вестанец. – Теперь я твой непосредственный начальник, так что и вводить в курс дела мне. Старт через трое суток, успеешь попрощаться и собрать вещи; загляни на инструктаж, скажем, послезавтра. Вот твой пропуск в порт.
- Слушаюсь, - Махи собирает все свои бумаги, с особым трепетом пряча вожделенный договор и новенький, глянцевый пропуск, где значится: «Колумб», гостевой. Совсем скоро ей выдадут такой, с ее именем и должностью под знакомой с детства строгой надписью.  Что еще нужно для счастья?
Уже взявшись за ручку двери, Махи понимает, что, кажется, кое-что нужно.  Если место пилота на «Колумбе» было мечтой, для достижения которой требовалось старание и упорство, то есть – вполне реальной, кажется, теперь ее манит другая, не такая простая и никому не высказанная.
- Капитан, - развернувшись так резко, чтобы не передумать, Махендра сжимает папки в пальцах, пытаясь не выдать волнения. – То, что вы говорили… насчет коленей. Как я понимаю, на оба места претендовать нельзя?
- Детка, - с тяжелым вздохом глянув на грудь, зрелищно прижатую папками, капитан качает головой. – Прости, но не в моих правилах спать со своими сотрудниками.
- Я поняла вас, - на лице Махи расплывается улыбка. Она не услышала «нет», лишь еще одно подтверждение исключительной порядочности обожаемого капитана. – Еще раз, спасибо. Это мой самый счастливый день.
Спеша по коридору мимо неудачливых соискателей, она не слышит, как хохочет Джо:
- То есть, тебя только что клеила шикарная дамочка, а ты ее отшила? День и вправду знаменательный, отмечу его в календаре. Ладно тебе, не сердись. Зато ты спасла сисечки. Буду звать тебя «Спасительница сисек». Эй, хватит драться, заполучила второго пилота, так можно бить первого? Стой-ка, или это она тебя заполучила…

Три дня перед отлетом мелькнули ярким ворохом; Махи переполняет восторг и воодушевление, жизнь прекрасна и удивительна. «Колумб» внутри – само очарование, Махендра млеет от запаха дальних планет и старых вещей, корабль кажется ей чопорным джентльменом средних лет, однако, крепко владеющим тростью; все системы любовно поддерживаются в порядке, этот старичок весьма молод внутри и она не может дождаться, когда, наконец, сможет полностью окунуться в него на ложе пилота. Команда приветлива, и хотя Махи пока чужая там, атмосфера грубоватого радушия напоминает любую компанию храаров: хлопают по плечу и пытаются поддеть. Она уже знает заранее, что здесь будет хорошо.
И, конечно, обожаемый капитан. Ее можно повстречать в любой момент, и даже заговорить! Все вокруг носит ее отпечаток, пропитано ее характером, и, как кажется Махендре, даже запахом.
Накануне отлета, осваивая корабль, Махи натыкается на любопытную морду, глядящую из вентиляционной шахты, и тут же расплывается в улыбке:
- Плюшечка, - воркует она нежно, осторожно подбираясь ближе. Чудная зверушка капитана известна всем, и теперь можно познакомиться с ней поближе. – Плюшечка, девочка, а что у меня есть для тебя.
Зверушка заинтересованно наблюдает, как Махи шарит по карманам, и тихо стрекочет, прядая ушами; наконец, на свет является батончик, оставшийся с завтрака, и Плюха радостно присвистывает, заявляя:
- Детка, ты меня волнуешь.
Махи смеется и распечатывает взятку, протягивая кусочек. Пальчики зверушки маленькие и ловкие, она жует, шевеля носом, а потом совершенно беззастенчиво перебирается на махино плечо, а оттуда – на грудь, намекая на продолжение знакомства.
- Сиськи, - говорит она. – Черт возьми, какие сиськи.
Прогулку они продолжают вместе, под искрометные комментарии Плюшки, очевидно, выдающей словарный запас капитана. Махи кажется, словно она подслушивает, но отказаться от такой компании невозможно, и она задорно хохочет в ответ на очередное высказывание, оглаживая нежную шерстку и скармливая остатки завтрака. Кажется, Плюхе нравится новый член экипажа, и Махи искренне надеется, что так же все выйдет и с ее хозяйкой.
- Вы готовы, дети? – кричит капитан, и каждый отзывается; азартно визжит Махи, словно школьница на концерте рок-звезды, и звание лучшего дня меняет лауреата. Все-таки, именно сегодня начинается ее лучшее приключение, сегодня она чувствует себя одним целым со всем «Колумбом», действительно частью команды. Вечером будет банкет с официальным представлением, а уже завтра – ах, завтра! – ее смена.
Нового пилота встречают одобрительным гулом; возможно, дело вовсе не в радушности команды, а в том, что оный пилот щеголяет своим лучшим платьем, словно обливающем фигуру жидким металлом, и кокетливо улыбается; еще бы, совсем рядом – капитан, и имя счастливейшей из храар звучит музыкой в ее устах. Совсем скоро только ленивый не подошел поздороваться и спросить, как ей это удалось; Махендра шутит, и улыбается, и в очередной раз отказывается пить, ведь завтра ей нужна будет свежая голова. Порой она ловит на себе цепкий взгляд черных глаз, и оба сердечка подпрыгивают: и хочется, и страшно подойти. Тогда она решает начать с Джо, оказавшимся приятным, предупредительным начальником, хоть и острым на язычок.
- Шеф, - улыбается она, опираясь на стойку. – Как дела?
- Прекрасно, - ухмыляется он. – Выпьешь, салага?
- Но завтра смена, - возражает она тоном отличницы, на что тот только машет рукой, уже успевший приобщиться к чудесам бара, и самолично составляет какой-то адский коктейль:
- Пей и помалкивай, я твой босс. Немного не повредит. Как тебе тут?
- Чудесно, - честно отвечает Махи, жмурясь от колючих пузырьков на языке. – Это что, ййештх?
- Да разве я бы посмел, - ухмыляясь, отвечает вестанец, потом хохочет и сознается под тяжелым взглядом. Еще немного они болтают, обсуждая тонкости ксенокулинарии, а потом Махи осторожно спрашивает:
- Шеф. Как ты считаешь (на этом обращении он настоял еще при первом инструктаже), капитан, ну. Не выгонит меня, если я немного, ну, знаешь. Поухаживаю за ней?
Вестанец хохочет, едва не захлебываясь выпивкой, так что Махи смущенно оглядывается, и наконец изрекает:
- Дерзай, детка, у тебя все козыри.
Окрыленная таким напутствием явно не такого простого, каким он хотел бы казаться, шефа, Махендра отправляется к мягким каплям кресел, из одного торчат знакомые и вожделенные коленки капитана.
- … Роги не даст соврать, эта штука сбежала у них из отсека и потом прогрызла дыру в запаснике, пришлось ловить ее титановым сачком, - весело вещает она, и сердечки Махи замирают: вот оно! Рассказы о путешествиях капитана из первых уст!  Возможность видеть ее такой, веселой, вдохновленной, небрежно развалившейся в кресле  - просто чудесно!
Пару десятков историй спустя Махендра хохочет вместе со всеми, просит рассказать про то и это, и домыслы журналистов подтверждаются или опровергаются, раскрывая капитана Ло совсем иначе. Махи видит и трудности, и сомнения, сложные решения, потери и находки, и она очарована еще больше, если это, вообще, возможно.
- … и там я нашла такой красивый пятнистый камешек, а на корабле мне сказали, что это задница какого-то жука, они меняют их перед сезоном размножения. Ну и пусть, говорю я, теперь у меня есть эта чудная жучья жопа, а что сделал ты? Она так и лежит у меня, могу показать. Там…в каюте.
Капитан неожиданно запинается, и черные ее глаза, кажется, темнеют еще больше, встречаясь в желтыми махиными. Присоединившийся чуть раньше Джо хохочет, подливая в капитанский бокал из заботливо принесенной из бара бутылки с чем-то розовым, но, судя по стремительно пьянеющей компании, убийственно крепким:
- Ну ты даешь, вот это романтика! Ты уверена, что жучья жопа – лучший повод заманивать даму в каюту?
Обычно острая на язык капитан только ворчит в ответ, решительно отпивая добрую половину. Махи гадает, как вообще эта худенькая женщина сохраняет сознание при таком количестве выпитого, и, действительно, ее опасения со временем подтверждаются: не закончив очередную историю, капитан пьяно смеется и чихает в кулак, тем не менее, крепко удерживая почти полный заботами почти такого же нетрезвого Джо стакан.
- Ло, - хихикает он, - да ты готова, девочка моя.
- Это ты моя девочка, - огрызается та, поднимается, качнувшись, и хмыкает:
- Однако ты прав, я готова. Пойду спать, пока не отрубилась тут.
- Я провожу тебя, - предлагает вестанец, глядя на сложную траекторию бокала к капитанскому рту: видимо, не в ее привычках оставлять незавершенные дела.
- Я провожу, - поднимается Махи, подхватывая едва не выпавший стакан и вместе с ним – тонкую талию. – Со всем уважением, но вы тоже знатно накидались, господин первый пилот.
Джо хихикает и подмигивает, наливая себе еще:
- Да-да, деточка, проводи ее хорошенько.

- Аах, Ммахи, и твои сиськи, - горестно вздыхает капитан по дороге, и лицо ее выражает сложную гамму глубоких чувств. – И почему ты не осталась там. Не тут. Было бы проще.
Махи вздыхает, удерживая нетрезвое начальство от очередного столкновения с углом, и не менее философски отвечает:
- Потому что мне очень хотелось быть тут, а не там.
Капитан вздыхает, оценивая несправедливость мироздания и конфликты интересов.

Наконец, каюта; Махи робеет перед дверью, но капитан решительно тянет ее за руку, провозглашая торжественно:
- Вот она, жучья…эээ, жопа. А это, смотри, те штуки, я не помню, какие.
Махендра смотрит, и ей кажется, словно она в музее. Было бы славно рассмотреть здесь все и расспросить подробней о каждой мелочи, но…
- Капитан, - она облизывает разом пересохшие губы; волнительно и страшновато, но момент идеален. –  Не покажете мне кое-что?
И когда жертва кивает, она уточняет, делая шаг вперед:
- Ваши татуировки. Я знаю, одна здесь… - ладонь осторожно касается предплечья: там фазы спутника Старой Земли, и Махи уже видела их, на фото и вживую. – Здесь.. – вторая скользит по грудине вниз: брюшко стрекозы едва виднеется из-под края майки, но остается лишь догадываться, что скрыто выше. – И тут, - голос опускается почти до шепота, а ладони ложатся на бедра; Махендра зачарованно заглядывает в черные глаза. Так близко, невозможно; нереальности добавляет приглушенный свет дежурных светильников и до сих пор блуждающий по телу хмелек ййештха, так что, кажется, позволена даже такая дерзость.