Настойчивые губы Раджа скользят по шее, выбивая из груди луноликого принца вздохи и стоны; ловкие пальцы любовника гладят, витиеватыми узорами спускаясь все ниже и ниже, к самому краю шелка, опоясанного золотом…
- Сегодня ты на редкость медлителен, - жарко дышит на ухо принц Ладан, змеем извиваясь в объятиях Раджа. - Есть повод?
Любовник ворчит и роняет царскую особу из объятий прямо в душистые травы. Ладан смеется, и хищно сверкают его глаза-изумруды; он знает, Радж не любит лишних слов в минуты страсти. Принц чувствует себя вольным ветром, по прихоти которого колышется в поле тростник. Сколько их, веточек-тростинок, гнулись и стелились к самой земле в его объятиях?
Ладан всегда делает это в саду, среди цветов, кустарников и деревьев, укрывающих похоть принца своими пышными кронами-балдахинами. Царский сын не желает предаваться любви на мягких шкурах и шелках, в тишине дворцовых комнат, похожих на каменные склепы. Здесь, на ласковых коврах из листьев и мхов, вдыхая тонкий аромат цветов и трав, Ладан чувствует себя свободным. И каменные потолки больше не давят на плечи, не изводят принца своей непомерной тяжестью.
- Ладан! - слышен за густой листвой тонкий голос. Царевич знает наверняка: это Ила бежит, его юная сестра-невеста, неизменно скорбящая по чести брата и жениха. Ладан и рад бы разочаровать настолько, чтобы нежная девочка отказалась от него, да только знает — не им это решать. И щемит в груди от одного взгляда на ту, что отняла своим рождением всякий выбор; если и ветер он, то только тот, что заперт на века в древней гробнице, дышащей смертью.
- Ладан! - зовет она снова, и принц поднимается на локтях, хмурясь, сжимая ладонь Раджа. Чего доброго, решит уйти! - Ладан, поспеши, отец…
- Я просил тебя много раз, Ила, - шипит, вздыхая и отводя взгляд. Ила, пусть совсем девочка, но уже страсть как хороша. Не будь она обязанностью, цепью свисающей с шеи, быть может, строптивый Ладан и сумел бы полюбить нежную и строгую сестру. - Однажды ты выбьешь весь воздух из моей груди, но до тех пор — не вмешивайся.
- Сейчас не время для ссор, брат мой, - шепчет Ила, и в глазах ее царевич впервые не видит укора. Она напугана, растеряна, а потому нет больше нужды в любовных игрищах.
- Что случилось? - взгляд, затуманенный страстью всего мгновения назад, становится цепким, острым, словно сверкает в лучах солнца наконечник копья. Ладони упираются в плечи раздосадованного Раджа, но принца более не волнуют чувства любовника.
- Отец болен, - нежные губы Илы дрожат, а пальцы цепляются за шелк, безжалостно сжимая. - Ты нужен нам. Всем нам.
Ладан холодеет, чувствуя, почти точно зная, на что так тонко намекает сестра. О, как долго он откладывал всякие мысли о троне в самый дальний угол разума! Туда, где их никогда не найти. Где они не смогут потревожить его в минуты страсти или любования цветами.

Отец лежит в постели безвольным мешком уже третий день. Ладан злится, и печалится, и страшится будущего, как никогда. Он не верит, не хочет верить, что отец, мудрый, сильный, здоровый мужчина, вот так просто оказался беспомощен в борьбе с судьбой.
Впрочем, судьбой ли?
Быть может, в отчаянии, а может, от юношеского пыла, но Ладан склонен верить в слухи, поглотившие город: виной неожиданной болезни Зверь, живущий в глубокой чаще. Злое, жестокое божество, безобразное и огромное, всесильное, оно вселяет ужас так давно, что, должно быть, в то время еще не заложены были даже первые камни пирамид.
- Однажды ты все равно стал бы царем, - басит Радж, хранитель королевских покоев. - Годом раньше, годом позже — какая разница?
- Молчи, - шипит Ладан, сжимая холодную ладонь отца. Жизнь покидает его, и статный мужчина тает на глазах, превращаясь в едва дышащего старика. - Тебе ли не знать, как страстно я этого желал!
Слова сочатся ядом, а во взгляде — боль и отчаяние. Принц более не знает, как поступать и как жить, ему чудится, что время ускользает, как песок сквозь пальцы, и больше не останется возможности побыть тем, кем так хотелось.
- Брось, - кривится Радж, качая головой. - Ты не всерьез, мой луноликий господин. Должно быть, даже Зверь лесной мечтает о царском троне!
Ладан качает головой, вздыхая, и осторожно кладет ладонь отца на холодные шелка. О, если бы проклятый Зверь оставил их, если бы можно было вернуть отцу жизнь!
- Ох, - выдыхает принц, вдохновлен и воодушевлен. Снова сверкают глаза-камушки, а губы растягиваются в хищной улыбке. - Вели подготовить снаряжение. Я отправляюсь в полдень.
- Куда? - испуганно глядит с порога Ила, дрожа, как крохотная зверушка. Ладан, должно быть, впервые трепетно обнимает сестру и, целуя пушистую макушку, качает головой.
- Туда, где должен быть достойный сын нашего отца.

На деле Ладан вовсе не уверен, что должен быть именно здесь — в зарослях колючих кустарников, исцарапанный, едва стоящий на ногах, заплутавший в запретном лесу, когда пламенный диск солнца уже опустился за горизонт. Стоила ли жажда свободы жизни? Нужно ли было умирать за призрачную надежду? Чувство вины съедает изнутри, и принц устало опускается на поросший мхом валун; ни отца спасти, ни даже себя он больше не может.
Лес пугает. Словно тысячи озлобленных очей глядят со всех сторон. Тянутся к ногами коренья и ветви, цепляются за царские шелка, хлещут, словно плети, обвивают руки, норовя утащить и поглотить. Звери на пути рычат, скалятся, и Ладан, напуган клыками и когтями, похожими на острые кинжалы, удивлен, отчего никто из них до сих пор не напал, не разорвал такую легкую добычу.
Копье в ладони кажется игрушечным в сравнении с невероятной мощью леса. Глупец! Как он намерен был одолеть божество одним только праведным гневом?..
- Прошу! - шелестит за спиной, и принц вздрагивает, крепче перехватывая копье. - Помоги мне, юноша!
Обернувшись, Ладан пораженно ахает и хмурится: всего мгновение назад не было здесь никакого озера! Но вот же они, тихие прозрачные воды, шелестят и журчат; колышутся гордые камыши, мерцают перламутровыми крыльями стрекозы, а прямо посреди, приподнявши стан, сидит пышногрудая дева. Принц выдыхает и улыбается, опускает острие копья. Ведь это только девушка! Как можно обидеть красавицу, попавшую в беду?
- Не двигайся, - просит Ладан, а сам уже спешит, по колено в воде, на помощь. Глаза девушки мерцают, гладкие ее волосы черны, как ночь, и вся она кажется какой-то нереальной. Слишком красивой для случайно заплутавшей в лесу глупышки.
Ладан подает руку красавице, но стоит только ей протянуть изящную ладошку, как вокруг ног обвивается что-то скользкое и сильное, как громадная змея. Сердце царевича уходит в пятки, он судорожно оглядывается на оставленное у берега копье и затейливо ругается сквозь зубы.
- Осторожно! Здесь змея…
- Какая змея? - шипит девушка, приподнимаясь; вздымается обнаженная грудь, и вот уже принц видит: никакая это не девушка. Вместо ног от самой талии тянется и змеится длинный бронзовый хвост, сжавший щиколотки прочней железных обручей.
- Кто ты? - хрипит Ладан. Он глядит на змеиную деву снизу вверх, и жизнь уже начинает пролетать перед глазами. Хищная лесная тварь решила полакомиться нежным царским мясом, не иначе.
Стальная хватка неожиданно слабеет, змея спешит к берегу, скользя хвостом по илу, оставляя принца со своим недоумением, промокшего и напуганного.
- Я отведу тебя к тому, кого ты так жаждешь найти, - шепчет и тянет дева. - Если ты еще не передумал.

Дворец Зверя, грозного и жестокого Мару, совсем не таков, каким представлял его Ладан, слушая еще ребенком страшные сказки об этом величественном божестве. Принц всегда полагал, что дом чудовища должен быть ему под стать: мрачным, пугающим, непременно с ужасающими статуями и человеческими останками. Однако же обитель Мару похожа на дворец небожителя: изящные купола, ажурные ставни, узорчатые стены — все это совсем не вызывает страха. Напротив, Ладан восхищен и поражен великолепием мраморного великана, так гармонично сросшегося с цветами, травами и мхами.
Надо сказать, и сам Зверь не оправдывает грандиозных ожиданий. На троне из множества переплетенных стволов восседает не то человек, не то животное, прекрасное в своей опасной красоте. В пышной гриве запутались бусины, жемчуга, камни и золото, а хищные желтые глаза поблескивают в темноте громадной залы. Кажется, десятки светящихся очей наблюдают за Ладаном, сжимающим копье, как последнюю надежду. Он заранее знает: никакой надежды нет. Лес непомерно велик, велико и число его детей. Слишком для одного непутевого принца.
Что-то шепчет Зверю тонкая дева, она глядит на принца, улыбается и опускает ланьи очи. В свете луны, дрожащем от скользящих по небу туч, Ладану чудится, что улыбка эта полна жестокости. И кажется, что единственным верным решением может быть только быстрый взмах рукой, резкий бросок, чтобы острие копья неожиданно и молниеносно вонзилось прямо в грудь отвратительного божества. Быть может, так принц сумеет спасти свою семью и свой народ, пусть даже собственной жизнью. Быть может, так он не погибнет трусом и распутником.